Св. священномученик Стефан, Папа Римский. 

Св. Стефан был римлянин по рождению. Будучи архидиаконом Римской Церкви, он в мае 254 года был избран после св. Люция на престол св. Петра. Его первосвященничество было непродолжительно; во время гонения Валерия он крестил многих язычников и между ними трибуна Немезия, принявшего христианство после того как его дочь Люцилла была исцелена Стефаном. Они вскоре же претерпели мученичество, так же как многие из духовных лиц, окружающих папу. Последний, в свою очередь, скоро предстал перед императором Валерием, который повелел отрубить ему голову в храм Марса. Но в последний момент, по молитве Стефана, большая часть храма обрушилась: солдаты разбежались и Стефан скрылся в катакомбах Люциллы, по Аппиевой дороге . Немного времени спустя,. солдаты, посланные снова на его поиски, умертвили его на его престоле в то время, когда он поучал христиан. Это было 2 августа 257 года, день, в который совершают его память, как восточные, так и западные христиане. Его мощи покоятся в Церкви папы св. Сильвестра в Риме [1].

Между актами св. Стефана нужно отметить запрещение диаконам и священникам пользоваться вне богослужения одеждами, употребляемыми за литургией.

Василид и Марциал, двое испанских епископов, низложенные по обвинению в ереси, подали Папе апелляцию на приговор; св. Стефан возвратил им права: но, по заявлению св. Киприаиа Карфагенского, мужа наиболее выдающегося в ту эпоху по своему писательскому таланту и богословской учености, Папа, по-видимому, был ими обманут и плохо осведомлен в их деле; и действительно Африканская Церковь отказалась принять их в свое общение.

К этому самому времени, так как Маркиан Арелатский в Галлии покровительствовал  новацианской ереси, Киприан написал папе Стефану, прося его послать «энергичное письмо епископам Галлии», написать «жителям города Арелата, чтобы на место Маркиана был поставлен другой епископ»; в то же время он просил папу сообщить ему затем имя нового Арелатского епископа, с которым он мог бы находиться в общении. При этом Киприан перечисляет основания, вызывающие вмешательство Стефана: он должен спасти души, которые Маркиан своим ригоризмом приводит в отчаяние; надлежит поддержать дисциплину, санкционированную папами Корнилием и Люцием, и Стефан обязан приложить в этом отношении свое старание более, чем всякий иной епископ, так как он является их  преемником. Рим должен произнести приговор отлучения, епископы же Галлии привести этот приговор в исполнение. Оба предыдущие случая ясно указывают, что все, и еретики и православные, прибегали к преемнику св. Петра как к верховному судии в вопросах веры и дисциплины.

Дело гораздо более важное дало св. Стефану случай действовать со всею властью,  дарованною апостольскому престолу Рима и поддержать неповрежденным кафолическое предание, несмотря даже на противоречие столь влиятельного в ту эпоху епископа, каким  был Киприан Карфагенский.

Последний, а вместе с ним Африканская Церковь, многочисленные епископы восточных  провинций Капподокии, Галатии, Киликии, Сирии, Аравии, между ними и Фирмилиан Кесарийский, утверждали, что крещение, совершенное еретиками, не действительно и что следует перекрещивать. В Риме же и Александрии ограничивались тем, что после покаяния принимали еретиков через миропомазание.

После одного собора, бывшего в Карфагене в 255 г., Киприан написал папе Стефану, сообщая ему решение собора и прося Римскую Церковь сообразовать с этим решением свою собственную практику. Выражения письма Киприана были столь резки, что Стефан отказался принять посланцев, и в то же время он объявил, что, согласно кафолическому учению и апостольскому преданию, «те, кто крещены во имя Христово, в каком бы то ни было месте и каким бы то ни было образом, получают благодать крещения». И он дает следующее основное правило: «Каковы бы ни были еретики, приходящие к вам, ничего иного не следует делать, кроме того, чему научает предание». Киприан, с своей стороны, вполне признавал,  что его образ действия в Африке был сравнительно новый и что предание было на стороне Рима, но руководимый мыслью, что существует только одна Церковь и что вне этой Церкви все ложно, он прибавлял: «предание, несогласное с истиною, есть только застаревшее заблуждение». Чтобы оправдать римский обычай, Стефан ссылался на апостолов Петра и Павла; он выставлял также на вид авторитет своей епископской кафедры, авторитет, каноничность которого он доказывал из того обстоятельства, что, занимая эту кафедру, он является наследником св. Петра. Он утверждал таким образом, что его первенство восходит к св. Петру и что оно дает епископу Рима власть над другими епископами христианского мира [2].

В то время, как Киприан собирал в Карфагене второй собор, папа св. Стефан рассылал по всей христианской вселенной решение, коим он признавал действительность крещения, совершаемого еретиками.

Он приказал африканским и восточным епископам подчиниться римскому обычаю, с  которым совпадала и практика церкви александрийской, угрожая отлучить упорствующих.  Послание Папы было отмечено тою апостольскою твердостью, которою всегда отличались выступления Римского Престола в защиту истинного предания, хотя бы даже не без опасности разделений и расколов, ответственность за кои падает тем не менее исключительно на тех, кто отделяется от единого камня веры. На этот раз, хотя мы и не знаем всех подробностей дела, разрыва не было. Африканская Церковь продолжала некоторое время соблюдать свой обычай, от которого она отказалась на Арелатском Соборе 314 г. В  последующее время, многие Вселенские Соборы (1-ый, прав. 19; II, прав. 7; VI-ый прав. 95) определили, согласно римскому обычаю, перекрещивать только тех еретиков, кои были крещены не во имя Пресвятой Троицы; что касается до прочих еретиков. то они должны были только принести покаяние и принять таинство миропомазания.

Св. Викентий Лиринский [3], желая показать, «с какой силой, с какою ревностью, с какими усилиями блаженные преемники блаженных апостолов защищали неповрежденность веры, содержимой в предании», рассказывает, как «блаженной памяти папа Стефан, занимавший апостольский престол, воспротивился африканскому новаторству: правда, у него были сотрудники, но он действовал больше них, ибо он почитал себя обязанным настолько превосходит всех других ревностью к вере, насколько он превосходил их властью своей должности». Затем, более чем столетие спустя, бл. Августин оправдывает римский обычай, говоря [4]: «и крещение, совершенное Павлом, равно как и совершенное Петром, были от Христа; даже если бы оно было совершено Иудою, то и тогда оно было бы от Христа».

Еще до смерти Св. Стефана мир был восстановлен, как об этом пишет римскому папе св. Дионисий Александрийский: «Знай же», пишет он Стефану, «что существует полное единение между всеми Церквами Востока и далее, после бывшего минутного расстройства. Все верные пребывают единодушными; епископы повсюду радуются нежданно  водворившемуся миру, Дмитриан в Антиохии, Феоктист в Кессарии, Мазавванес в Элии (Иерусалим ), Марин в Тире, Иллиодор в Лаодикии, Еленос в Тарсе и все церкви Киликии, Фирмилиан и вся Каппадокия, вся Сирия и Аравия, которым из Рима вы посылаете ежедневно вспоможение и коим вы только что помогли, Месопотамия, ІІонт, Вифиния, одним словом все и всюду радуются в единодушии и братстве, благословляя Бога» [5] . Можно ли, спрашивается, дать более яркую картину единства Церкви в ее вселенской жизни и того великого значения, какое имело пастырское попечение Римского папы св. Стефана над всем стадом Христовым засвидетельствованное св. Дионисием Александрийским?

Св. Киприан сам, несмотря на резкость языка, никогда и не мыслил, чтобы единство Церкви могло существовать вне общения с Римской Церковью, тою Церковью, которую он сам  именует «Церковью главенствующею, от коей возникло священническое единство». [6] Думать иначе, значило бы, как говорит Гарнак, [7] предать забвению, что Киприан «признавал за Римским престолом особую важность, так как — это престол того Апостола, коему Христос дал апостольскую власть как первенствующему, дабы тем ознаменовать, с полною ясностью, единство этой власти и единство покоящейся на ней Церкви, а также по той причине, что, в самом начале истории (христианства), Церковь сего престола явилась матерью и корнем Церкви кафолической, распространенной по всей земли. В опасный момент, пережитый Киприаном в своей собственной общине, он воззвал к Римской Церкви, к Римскому епископу, так, как бы общение с этой Церковью было само по себе обеспечением (гарантией) истины».

К этим словам знаменитого протестантского историка прибавим, что в самом деле с тех уже пор все церкви всего мира, от крайнего запада и до крайнего востока, чувствовали во всем — в вере, в дисциплине, в управлении, в богослужении, в делах благотворительности, непрестанное воздействие Церкви Римской. Она была всюду известна, присутствие её  повсюду чувствовалось, везде её почитали и все следовали её руководству. С её авторитетом никто не соперничал; никто и не мыслил сравнивать себя с нею. Над всеми поместными организациями возвышалась Церковь Римская в своем царственном величии, воплощаемом  в длинном ряде первосвященников, ведущих свое начало от двух корифеев апостольского сонма; Церковь Римская, которая и сама чувствует и именует себя, и от всей вселенной почитается центром и органом единства [8].

Нет сомнения, что между различными богословскими школами возникали споры, но церковное единство было предметом такой глубокой любви, что последняя практически умиротворяла многие столкновения. Более того, не видно нигде, чтобы эти горячие  богословские споры сильно смущали или соблазняли верных. Сожалели, но не удивлялись. Одно тонкое соображение, бывшее перед очами у всех, объясняло собою все недочеты—как  у сект, так и у индивидуумов. Тело Господне двойственно, говорили тогда — правая сторона его блистающая, а левая — та, которая являет собою имя Божие, хулимое среди народов. Разумеется, самая захудалая секта утверждала о себе, что она — эта правая сторона; этим  объясняется непоколебимое убеждение африканцев в необходимости Церкви и тщание не быть из неё выключенными; при нужде, когда никакое соглашение уже не было возможно, основывали, в Рим же, Церковь против Церкви, ставили себя вместо истинной Церкви,  приписывали себе «православие», чтобы быть или казаться во что бы то ни стало той правой стороной. [9]. Но православие, содержащееся в Св. Предании, православие кафолическое, было лишь на стороне преемника Петра, на стороне св. Стефана против всех его противников.

[1] Архиеп. Сергия: полн. месяцесл. Вост. II, 306.

[2] Письмо св. Стефана к сожалению до нас не дошло; мы знаем его только отчасти, так же как и подробности всего этого дела, из писем св. Киприана и из одного письма Фирмилиана Кесарийского.

[3] Commonitorium, VI.

[4] Migne, P. L, XXXV 1423.

[5] Евсевий Ист. Церк. VII, 5.

[6] Ecclesia principalis unde unitas sacerdotalis exorta est (Epist. LIX, 14).

[7] Harnack: Dogmengesicht, T. l, стр. 384.

[8] см. Duchesne: Les Eglies separees. ст. 155.