«Исполнишася радости уста наша и язык наш веселия"

(Псал. 125, 2). Это пророчество благодать приложила, как нашу собственность, к нам, которыми утверждено восстановленное благочестие. Что для благодушия выше веры?

Что для ликования радостнее Владычного знания, которое сам Спаситель свыше преподал нам во спасение сказавши: «шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, учаще их блюсти вся елика заповедах вам" (Мат . 28. 19, 2о), которое ты сам, состоя для всех истолкователем голоса блаженного Петра, сохранил как бы золотую цепь, ниспускающуюся, по повелению Законоположника, даже до нас! Поэтому и мы, употребляя тебя как Началовождя в добре для (общей) пользы, показали чадам Церкви наследие истины, не производя научение каждый сам по себе, тайком, но сообщая исповедание веры в общем духе, в одном настроении и единомыслии. И мы в общем ликовании, как бы на царских вечерях, услаждались духовными яствами, которые Христос чрез твои грамоты приготовил пиршествующим, и думали, что видим среди себя обращающимся небесного Жениха. Ибо, если где двое или трое соберутся во имя Его, там Он обещал быть посреди их, то какую близость показал Он относительно 520 иереев, которые познание исповедания Его предпочли отчизне и труду и которыми ты, как глава членами, являя благомыслие, управлял в лице занимавших твое место. A верные императоры, подобно Зоровавелю и Иисусу (I Ездр. гл. 3), распорядились относительно устройства Церкви, как Иерусалима, желая восстановить здание догматов.
И стал бы противник, как зверь вне овчарни, рычать на самого себя, не имея кого поглотить, если бы не бросил ему в добычу самого себя прежде бывший предстоятель александрийский, который, прежде наделавши много дурного, предыдущее превзошел последующим.
Так оного блаженного, который во святых, пастыря константинопольского Флавиана, произнесшего апостольскую веру, и боголюбезнейшего епископа Евсевия, он низложил вопреки всякому требованию канонов; а обвиненного в нечестии Евтихия определениями своего тиранства [1] оправдал и возвратил (ему) достоинство, отнятое (у него) Вашей Святостию, как у недостойного благодати. И как совершенно дикий зверь, ворвавшись в виноградник, вырвал растения, какие нашел самыми лучшими, а внес те, которые, как бесплодные, были выброшены, мыслящих по-пастырски он прогнал, а отъявленных волков над овцами поставил. И ко всему этому, он простер свою ярость еще и на того, кому предоставлено от Спасителя хранение вертограда, и замышлял об отлучении того, кто объединяет тело Церкви: мы говорим о Твоей Святости. И (когда ему) надлежало бы раскаяться в этом, надлежало бы со слезами умолять о милости, он радовался этому, как доброму, попирая послание Твоей Святости и противясь всем догматам истины. Его надлежало тогда же оставить при той стороне, к которой он сам себя пристроил. Но так как мы проповедуем учение Спасителя, «иже всем человеком хощет спастися и в разум истины прийти» (I Тим. 2, 4), то мы постарались делом подтвердить такое к нему человеколюбие. Мы братски звали его на суд, не с целию отлучить, но предоставляя ему случай к защите, для (его) уврачевания. И мы желали, чтобы он оказался лучшим сравнительно с теми, которые очернили его различными обвинениями, дабы мы торжествующие, торжественно распустивши собрание, ни в чем не были побеждены сатаною.
Но он, нося в себе нелицеприятное обличение совести, отказом от суда усилил обвинения и отверг три законных, сделанных ему, вызова. Вследствие этого, приговор, который он сам произнес против себя заблуждениями, мы подтвердили, сколько можно было, снисходительно, снявши с волка пастырскую одежду, в которую и прежде он был облечен, как оказалось, только по внешнему виду. На этом остановились наши скорби; и тотчас воссияла благодать добра. Вырвавши один плевел, мы с радостию наполнили всю вселенную чистою пшеницею; и, как получившие власть искоренять и насаждать, мы отсечение ограничили одним, а благоплодие добра насадили усердно. Ибо действующим был Бог, а увенчавшею в чертоге собрание — добропобедная Евфимия, которая, принявши от нас определение веры, представила его, как собственное исповедание, своему Жениху чрез благочестивейшего императора и христолюбивую императрицу, утишивши всякое волнение противников, укрепивши исповедание веры, как достолюбезное, и в доказательство подтвердивши определения всех и рукою и языком [2]. Вот что мы сделали вместе с тобой, который присутствовал духом и умел сочувствовать нам, как братьям, и почти зрим был в мудрости твоих местоблюстителей.
Уведомляем, что мы, для благочиния в делах и упрочения церковных постановлений, определили и нечто другое, будучи уверены, что и Ваша Святость, узнавши, примет это и утвердит. Так, издавна имевший силу обычай, которого держалась святая Божия церковь константинопольская, рукополагать митрополитов областей азийской, понтийской и фракийской, и ныне мы утвердили соборным определением, не столько предоставляя что-либо константинопольскому престолу, сколько упрочивая благочиние в митрополиях; так как часто, по смерти епископов, возникает много волнений, когда клирики этих областей и миряне остаются без правителя и возмущают церковный порядок. Это не скрылось от Вашей Святости особенно касательно ефессян, которые многократно беспокоили вас. Мы подтвердили и правило 150-ти святых отцов, собиравшихся в Константинополе при благочестивой памяти Феодосии Великом, которое определяло: после Вашего Святейшего и апостольского престола, иметь преимущество константинопольскому; мы были убеждены, что, обладая апостольским лучём, Вы по обычной попечительности часто простирали его и на церковь константинопольскую, потому что преподание собственных благ ближним у вас происходит без зависти.
Итак, что мы определили для уничтожения всякого замешательства и для упрочения церковного благочиния, это благоволи, Святейший и блаженнейший отец, признать своим достолюбезным и приличным для благоустройства. Занимавшие место Вашей Святости, святейшие епископы Пасхазин и Луценций и с ними боголюбезнейший пресвитер Бонифаций, пытались было сильно противоречить таким определениям, конечно желая, чтобы и это добро начиналось от Вашей попечительности, чтобы исправление как веры, так и благочиния было приписано Вам. Но мы, повинуясь благочестивым и христолюбивым императорам, которым это приятно, знаменитому сенату и всему, так сказать, царствующему (городу), признали благовременным утверждение за ним чести вселенским собором. И как оно началось от Твоей Святости, то на основании всегдашней твоей благосклонности мы и осмелились утвердить, зная, что всякое исправление, производимое детыми, относится к их собственным отцам. Итак умоляем, почти твоим подтверждением (наш) суд: как мы заявляли тебе согласие в добром, так и Твоя Святость, да воздаст детям должное. Таким образом и благочестивые императоры, утверждавшие суд Твоей Святости, как закон, будут почтены, и константинопольский престол получит возмездие за то, что он всегда прилагал всякое старание к делу благочестия для Вас и в этой ревности присоединился к единомыслию с Вами. A дабы Вы знали, что мы ничего ,не сделали по угождению или вражде, но были направляемы божественным внушением, мы всю сущность сделанного сообщили Вам, для нашего успокоения и для подтверждения и согласил на сделанное".

(Деян. Всел. Соб. в русск. пер., изд. 2, т. IV, стр. 179—180.)

[1] Т. е. самозваной власти.
[2] Сказанное относится к 5-му деянию, происходившему в «Мартириуме» или самой «Исповеди», т. е. в молельне, где почивала св. Великомученица Евфимия.

«Ревность Вашего Святейшества к благочинию и попечение о правой вере, любезные и угодные Богу Спасителю всяческих, сделались достойны всеобщего удивления. Ибо Вам, при всем величии Вашем, свойственно ревновать о правоте и полагать в число собственных забот Ваших испытания (постигающие) Христовы церкви. Поэтому Ваше Святейшество не допустили, чтобы правая вера была подрываема нападками непосвященных; но, ненавидя творящих злое, жестоко сразили их беспощадным для неправоты оружием.
Итак, поелику благочестивейшие и христолюбезнейшие императоры наши, носители высокой ревности к благочестию, озабочиваясь вырвать всякий горький корень, пускающий ростки, дабы не оскверниться от него (для того главнейше и на царство вступили они, чтобы принести помощь угнетаемой вере отцов), повелели собрать священнослужителей со всех почти мест поднебесной, дабы они, подтвердив общим приговором веру блаженных и досточтимых отцов и согласное с оною послание Твоего Святейшества, рассеяли всякое нововведение чуждых мудрований, искажающее смысл благочестия; и поелику представлялось необходимым довести до сведения Твоего Святейшества о всем, что затем последовало, то, посылая отсюда боголюбезных: дрожайшего брата и соепископа нашего Лукиана и благоговейнейшего диакона Василия, мы пишем еще раз, вновь указывая на это, не смотря на то, что боголюбезнейший брат и соепископ наш Луценций вместе с благочестивейшим пресвитером вашим Вонифатием и благочестивейшим диаконом Маркианом, уже отправился из сего царственного града, получив открытые хартии, содержащие деяния вселенского собора. Так как однако представлялось приличным, чтобы вслед за ними остальные хартии, которые необходимо должны быть доведены до Вашего сведения были посланы также чрез наших людей, так как нечто было совершено в отдельности нами, то ради этой цели, избирая мужа, одаренного благочестием и рассудительностию и обладающего простотою в вере, мы послали к Вам в великий Рим, вышесказанного благоговейнейшего епископа и вышереченного диакона, дабы они, одно открыв Вам чрез письма, другое же сообщив сами, приличными (делу) и достойными Вас ответами, с радостью возвратились к нам, прославляя вместе со всеми любовь и благорасположение, с коими Вы, блаженнейший Отец, имеете попечение о престоле здешнего царственного града.
Каким образом святой и вселенский собор тщательно исследовал возникшую бурю против общего (состояния) мира, нашел виновника оной (я говорю о Диоскоре, который некогда был епископом александрийским и лишился священства)— об этом изложено с точностию в писаниях святого вселенского собора. Ибо подобало изъять из собрания того нечестивого, который мир весь наполнил бурями и непогодами. Мы надеемся, однако, что и Ваше Святейшество, по врожденной Вам ненависти к злочестию, одобрите эти постановления. Поелику однако, после суждения о нем, надлежало всем нам согласовать паши мнения со смыслом Вашей правой веры (для каковой цели с величайшею заботливостью созвал благочестивый император священный собор), то, оставив все другие заботы, мы всецело отдались сему спасительному делу, с молитвой и слезами, при духовном соприсутствии Твоего Святейшества и твоим содействием чрез посланных Тобою боголюбезнейших мужей, имея покровительницей святейшую и благолепнейшую мученицу Евфимию; и когда настало время собранным святейшим епископам провозгласить согласное определение к истолкованию и яснейшему уразумению исповедания о Господе нашем Иисусе Христе, то Господь Бог и неищущим Его открывающийся, открывающийся же и не вопрошающим Его, открыл Себя; и хотя некоторые с самого начала пытались противодействовать своими спорами, тем не менее, (Господь) явил свою истину и устроил, что и всеми было обнародовано единодушное и лишенное противоречий писание, дабы оно с одной стороны подкрепило души верных, с другой стороны призвало на путь истины всех тех, которые от истины уклонились. И когда мы, сошедшиеся в заседание нашего вселенского собора у «исповеди» оной святой и победоноснейшей мученицы Евфимии, подписали единодушно таковую хартию и, написав ее по просьбе и к радости и веселию благочестивейшего и христолюбивого императора нашего Маркиана и благой и перед всеми благовернейшей и августейшей дочери нашей Пульхерии, написанное нами определение, долженствующее подтвердить то, что содержалось в вере отцов наших и согласно с оным Вашим святейшим посланием, возложили на святой престол, наконец мы передали это (определение) их благочестию, да получат его так, как сами просили; они же, прияв (его), воздали совместно с нами славу Господу Христу, рассеявшему мрак злочестивого мнения и в высшем единогласии проявившему слово истины. И таким образом, по благодати Спасителя, достигнуто было то, что имеет предметом церковный мир и согласие священнослужителей в чистой вере. Поелику же однако было необходимо рассудить и о других предметах, чтобы столь великий собор совершил все без малейшего опущения, что требовало исправления, a также одобрения, как в канонических, так и в других церковных правилах, то приложена была забота и теми, кто всем управляет, и благородными и славнейшими судьями, просвещенным и славным сенатом и всем клиром и народом, чтобы с согласия сего святого собора святейший престол сего царственного града Константинополя был отличен неким прибавлением чести, согласно правилу 150 святых отцов, которые были собраны при блаженной памяти великом Феодосии, бывшем константинопольском императоре, под председательством Нектария Константинопольского (и при участии) Тимофея Александрийского, Мелетия Антиохийского, Гелладия епископа Кесарии Каппадокийской, Кирилла Иерусалимского и прочих. И к этому делу приступили мы, полагаясь, как подобает, на то, что честь константинопольского престола Ваше Блаженство примете, как свою, ибо давно уже ваш апостольский престол имеет о нем попечение и единодушие с ним, и, когда представлялась в том надобность, оказывал ему во всем обильную помощь. Так как, следовательно, не было никакого сомнения, что Ваше Блаженство будете радоваться тому, что восхваляемая Вами церковь получит славнейшую почесть, то (собор) с готовностью приступил к подтверждению означенного канона 150 святых отцов, постановивших, чтобы константинопольский епископ имел честь и первое место после римского святейшего престола, во внимание к тому, что Константинополь есть Новый Рим, а также определил, (чтобы константинопольский епископ) сам совершал рукоположение митрополитов понтийского, асийского и фракийского округов; предоставляя тем же митрополитам рукополагать находящихся под их властью епископов, дабы таким образом освободить константинопольский престол от рукоположения весьма многих епископов, что обычно было делать в течении 6о и 70 лет. Когда же таким образом все дела благополучно подвигались вперед и разрешились ко всеобщему удовольствию, вдруг благоговейные епископы Пасхазин и Луценций и преподобнейший пресвитер Вонифатий, хотя и были нами осведомлены неоднократно о сем деле, не зная однако намерений Вашего Святейшества относительно святой константинопольской церкви, после того как святой собор постановил и подлинно утвердил сказанное определение, отвергли собор, привели в замешательство и наполнили смущения заседание, ни во что не вменяя сию кафедру и делая все, что оскорбительно как для меня, так и для святой константинопольской церкви.
Установлено же было сие с одобрения благочестивейших наших императоров, в присутствии благороднейших и славнейших судей, которые и провозгласили определение собора основательным, всеми силами стремясь к тому и желая того, что относится к чести кафедры, как мы сказали и о чем из многого мы лишь нечто довели до Вашего сведения, дабы не казалось, что мы взводим на них обвинения и уши Ваши утруждаем. Мы же и раньше и после их прибытия заботились обо всем, что касается Вашей славы и подобающей Вам чести, и свидетель Бог и сами дела показывают, как мы удостоили их почета и даров, и ради почета, который мы Вам оказываем, святой собор послал Вам сказанное постановление, а также и мы, дабы получить от Вас одобрение и утверждение. Умоляем же Вас, о святейший! да будет это совершено Вами. Ибо
константинопольский престол имеет отцом Ваш апостольский престол, соединяя себя с Вами особенным и превосходным образом, дабы из Вашего о нем попечения все уразумели, что Вы, давно уже искренно заботившиеся о его благе , и теперь имеете о нем тоже попечение. И как Вы соблаговолили утвердить все, полезное для церковного чина и что было правильно определено на святом и вселенском соборе, то мы позаботились послать к Вашему Святейшеству и самое вышесказанное (определение) о константинопольском престоле, дабы Вы могли узнать, каким образом Вашими молитвами все было богомудро устроено; (и) усиленно умоляем Вас, дать на каждое отдельное предложение согласный ответ, при чем все сообщит Вам боголюбезный епископ Лукиан, который сам присутствовал на святом соборе и с величайшей мудростью из всех сил трудился вместе с нами в нашем состязании ради веры; он избран нами, чтобы он хорошо и удачно исполнил наше к Вам поручение, ибо он муж совершенный и давно уже друг благочестивейших и христолюбезнейших наших императоров, и Вы благоволите отослать его к нам исполненного радости и веселящегося о благости Вашей. Все с Вашим Блаженством во Христе братство приветствую многократно и я, и те, кто со мной.
Будь здрав о Господе и молися о нас, богоприятнейший и блаженнейший Отец".

(См. Mansi Conciliorum collectio VI, col. 171—180. В русских изданиях Деяний Вселенских Соборов данное послание отсутствует. Русский перевод взят из книги Е. Волконской "О Церкви", СПб, 1909, стр. 66-71)

«Епископ Лев святому собору, бывшему в Халкидоне. Не сомневаюсь, что все ваше братство знает, что определения святого собора, который собирался для утверждения веры в городе Халкидоне, я принял всем сердцем; потому что не было никакого основания, чтобы я, который скорбел о том, что единство кафолической веры нарушено еретиками, восторженно не возрадовался, что оно снова возвращено к неповрежденности. Вы можете узнать это не только из самого свойства блаженнейшего согласия, но и из моих посланий, которые я отправил к предстоятелю города Константинополя после возвращения моих (послов), если он пожелает объявить вам ответ апостольского престола. Чтобы при посредстве злонамеренных толковников не показалось сомнительным, одобряю ли я то, что на халкидонском соборе постановлено, с общего вашего согласия, относительно веры, я посылаю ко всем братиям и соепископам нашим, бывшим на упомянутом соборе, это писание, которое славнейший и ммлостивейший государь, как я просил, по любви к кафолической вере, благоволит передать к вашему сведению, дабы и все братство; и сердца всех верующих знали, что не только чрез братьев, которые исполняли мою обязанность, но и чрез одобрение соборных деяний, принял собственное ваше мнение, именно в том деле веры (это надобно часто говорить), для которого, по повелению христианских государей и с согласия апостольского престола, угодно было собраться вселенскому собору. Если бы осужденные им еретики захотели исправиться, то не оставалось бы совершенно никакого сомнения об истинном воплощении Господа нашего Иисуса Христа. Посему, возлюбленнейшие братия, если: кто когда-либо осмелится держаться зловерия Нестория, или защищать нечестивое учение Евтихия и Диоскора, то пусть отсечется от общения православных и не приобщается того Тела, истинность которого он отрицает.
Также относительно сохранения постановлений святых отцов, которые на никейском соборе утверждены непреложными определениями, я напоминаю вашей святости о наблюдении, чтобы права церквей пребывали так, как они определены теми богодухновенными тремястами восемнадцатью отцами. Пусть бесчестное домогательство не желает ничего чужого и пусть никто не ищет себе прибытка чрез лишение другого. Ибо, сколько бы суетное возвышение ни устраивало себя на вынужденном согласии и ни считало нужным укреплять свои желания именем соборов, — все будет слабо и ничтожно, что несогласно с канонами упомянутых отцов. Ваша святость из чтения моих посланий может узнать, что апостольский престол благоговейно пользуется их правилами и что я, при помощи Господа нашего, пребываю стражем как кафолической веры, так и отеческих преданий»

(Деян. Всел. Соб. в русск. пер., 2 изд., т. IV, стр. 197—198)

Лев, епископ кафолической Церкви, возлюбленнейшему брату Максиму, епископу Антиохийскому.

Сколько твоей любви приятно общее святейшее единство веры и спокойное согласие церковного мира, — показывает текст твоих посланий, которые доставили к нам наши дети, пресвитер Мариниан и диакон Олимпий, и которые тем более приятны нам, что чрез них мы обмениваемся взаимными приветствиями и более и более делается известною благодать Божия, которою бывает то, что во всем мире радуются явившемуся свету кафолической истины. Правда, — о чем мы много сожалеем, — некоторые доселе, как показывает рассказ нунциев, любят свою тьму, и даже ныне, когда везде воссиял свет дня, услаждаются мраком своей слепоты и, потеряв веру, остаются с одним пустым именем христианина, не имея смысла распознать заблуждение от заблуждения и отличить богохульство Нестория от нечестия Евтихия. Некоторая их ложь не может казаться извинительною ради того, что они в своем нечестии противники (друг другу). Ибо, когда ученики Евтихия отвращаются от Нестория, a последователи Нестория анафематствуют Евтихия, — судом православных осуждается та и другая сторона, обе ереси вместе отсекаются от тела Церкви, потому что ни та, ни другая ложь не может иметь с нами согласия. Нет разницы в том, в силу какого святотатства они не соглашаются с истиной воплощения Господня, когда того, что они весьма неправильно думают, ни авторитет Евангелия, ни смысл таинства не допускает. И посему, возлюбленнейший брат, твоя любовь должна всем сердцем уразумевать, в управлении какой церкви председательствовать тебе благоволил Господь и должна помнить то учение, которое основал верховный всех апостолов, святейший Петр, во всем мире — одинаковою проповедию, a в городах Антиохии и Риме — особенным учительством, дабы ты понимал, что он преимущественно в жилище своего прославления требует (исполнения) тех постановлений, которые он предал, как принял от самой Истины, им исповедуемой.
Никоим образом не допускай в восточных церквах, и особенно в тех, которые никейские каноны святых отцов отчислили к антиохийскому престолу, чтобы Евангелие подвергалось нападениям от нечестивых еретиков и чтобы кем-нибудь было защищаемо учение или Нестория, или Евтихия. Ибо, как я сказал, «Камень» кафолической веры, наименование которого получил от Господа святой апостол Петр, не имеет никакого следа того и другого нечестия, и ясно и очевидно анафематствует и Нестория, который, разъединяя естество Слова и плоти в соединении Пресвятой Девы, и разделяя одного Христа на два, хотел, чтобы одно лицо было божественное, a другое человеческое тогда, как совершенно один и тот же есть Тот, который по вечному божеству рожден от Отца без времени, и от Матери рожден во времени; равным образом проклинает и Евтихия, который, - отрицая в Господе Иисусе Христе истинность человеческой плоти, утверждал, что самое Слово преобразовалось в плот, так что родиться, воспитываться, преуспевать, страдать, умереть, быть погребену и в третий день воскреснуть свойственно было одному божеству, которое приняло не истинный зрак раба, но подобие.
Итак, тебе нужно с особенною неусыпностию остерегаться, чтобы еретическое заблуждение не осмелилось чего-нибудь присвоить себе, тогда как тебе прилично сопротивляться ему священническою властию и чаще уведомлять нас о преуспеянии церквей своими донесениями о том, что делается. Ибо достойно признавать тебя соучастником апостольского престола в этих заботах и для увеличения бодрости (признавать) преимущества третьего престола, так чтобы он ничьим честолюбием не были уменьшаемы; потому что я питаю такое уважение к никейским канонам, что постановленного святыми отцами не позволял и не допущу нарушит никакою новизною. Хотя заслуги предстоятелей иногда бывают различны, однако права престолов остаются; хотя завистники при случае могут производит в них некоторое замешательство, однако они не могут уменьшить достоинство (их). Посему, когда твоя любовь уверена, что должно сделать и что в защиту преимуществ антиохийской церкви, то пусть она постарается изъяснить это собственным посланием, чтобы и мы могли решительно и справедливо отвечать на твое рассуждение. A теперь достаточно будет объявить на все вообще, что если кем-нибудь, вопреки постановлениям никейских канонов, на каком-либо соборе было что-нибудь или предпринято, или кажется на время вынуждено, это нимало не может причинить предосуждения неизменным определениям. И легче будет нарушить договор каких-нибудь соглашений, нежели повредить в какой-либо части правила упомянутых канонов.
Честолюбие не пропускает случаев к пронырству: и сколько бы раз, по разным причинам, ни составлялось общее собрание священников, трудно чтобы страсть наглецов не усиливалась домогаться чего-нибудь выше своей меры. Так даже на ефесском соборе, который ниспроверг нечестивого Нестория с его учением, епископ Иувеналий, для достижения первенства палестинской области, думал, что он может поставлять (на места) и дерзнул утверждать высокомерных посредством вымышленных писаний. Святой памяти Кирилл, епископ Александрийский, справедливо ужаснувшись этого, уведомил меня своим посланием, на что дерзнула упомянутая страсть, и с большою заботливостию просил, чтобы не было дано никакого согласия на несправедливые домогательства. Ибо ты мог бы знать, что то послание святой памяти Кирилла, с которого списки ты прислал к нам, мы получили подлинником, который отыскан в нашем архиве. Впрочем, мое собственное решение таково, что какое бы значительное число священников ни определило, по пронырству некоторых, нечто такое, что оказалось бы противно постановлению 318-и отцов, это должно быть подвергнуто рассмотрению правосудия; потому что спокойствие всеобщего мира не иначе может охраняться, как если будет соблюдаться ненарушимое почтение к канонам. Если действительно теми братьями, которых я посылал вместо себя на святой собор, воспрещено было сделать что-нибудь сверх того, что относится к делу веры, то конечно не будет иметь никакой твepдocти, потому что они были отправлены апостольским престолом только для того, чтобы при опровержении ересей были защитниками кафолической веры. Ибо все то, что сверх частных дел представляется на рассмотрение епископов в соборных собраниях, может иметь некоторое основание для обсуждения тогда только, если об этом ничего не определено святыми отцами в Никее. Что не согласно с их правилами и постановлениями, то никогда не получит согласия апостольского престола. С каким рачением это охраняется нами, ты узнаешь из списка с того послания, которое мы отправили к константинопольскому епископу: постарайся при вести его в известность всем нашим братьям и священникам, дабы они знали, что церковный мир должно хранить посредством угодного Богу согласия. Также твоей любви нужно иметь ту предосторожность, чтобы кроме священников Господа никто не смел присвоять себе право учить и проповедовать, будет ли он, монах или мирянин, который славится каким-либо знанием. Ибо, хотя должно желать, чтобы все сыны Церкви умствовали правильно и здраво, однако не надобно допускать, чтобы каждый, стоящий вне священного чина, принимал на себя звание учителя, когда в Церкви Божией все должно быть устроено так, чтобы в одном теле Христа и высшие члены исполняли свои обязанности и низшие не отделялись от высших.

(Деян. Всел. Соб. в русск. пер, 2. изд., т. IV, стр. 199-201.)