Преподобный Агафон, Папа Римский.

 Будучи родом из Сицилии, св. Агафон, прежде чем поступить в римский клир, по некоторым вероятным данным, подвизался в одной из греческих обителей; когда его выбрали в Папы, в июне 678 г., он был уже преклонного возраста; некоторые говорят, что ему было сто лет. Монофелитская ересь продолжала опустошать Церковь, особенно на Востоке. В Константинополе со времен Сергия, то есть в течение 70 лет, патриаршая кафедра была занята еретиками и современный ему патриарх Феодор был из колеблющихся. В Антиохии, Александрии и Иерусалиме дело обстояло не лучше. Одна Римская Кафедра свято охраняла православное учение Кафолической Церкви.

Император Константин Погонат, унаследовавший престол своего отца Константа, который был убит, искал средство, заодно с Константинопольским патриархом, восстановить мир и единство. В 678 году он написал в этом смысле Папе, прося его прислать легатов в Константинополь: «Просим прислать благопотребных и способных людей, имеющих познание во всяком богодухновенном писании и обладающих безупречным знанием догматов, мужей, которые бы принесли с собою нужные книги». Св. Агафон сейчас же согласился, и поторопился подготовить участие Запада в Соборе, созывая синоды в разных странах и Собор в самом Риме, на котором участвовали 125 западных епископов.

Это было на Пасху в 680 г. Собор решил послать папскими легатами в Константинополь священников Феодора и Георгия, диакона Иоанна и иподиакона Константина. Их сопровождало не в качестве легатов, но в качестве представителей Запада, несколько римских монахов, священник Феодор Равенский и три епископа, из которых Иоанн из Порто, в день Пасхи, в бытность Собора, отслужил в Св. Софии торжественную обедню латинского обряда. Легаты привезли два документа. Во-первых — письмо Папы Агафона императору, в котором Папа хвалил ревность Государя к православной вере и поздравлял его за то, что он не желал навязать эту веру силой или страхом: «Христос, говорил он, тоже не хотел употреблять силы, он просил у своих лишь свободного исповедания веры».

Как сказано выше, император требовал от посылаемых в Константинополь легатов особых качеств. Папа Агафон скромно отвечал, что ему будет, может быть, трудно исполнить желания императора в этом отношении: «Можно ли у людей, живущих среди народа бедного и трудами рук своих, с большими усилиями снискивающих себе насущный хлеб, искать полного знания писаний? Мы сохраняем законно составленные определения св. наших предшественников и св. соборов, — сохраняем в простоте сердца и без всякой двусмысленности. Что же касается светского красноречия, то не думаем, чтобы в наше время можно было найти кого-либо, могущего похвалиться высокими познаниями, потому что в наших странах постоянно свирепствует восстание различных народов, которые то борются между собою, то бегут врознь и грабят. Мирского красноречия  нет у людей неученых».

Папа прибавляет, что он передал легатам свидетельства и писания отцов, которые покажут веру Церкви Римской. Кроме того, он им дал нужные полномочия с условием ничего не изменять в вере, ничего не убавлять и ничего не прибавлять. Эта вера была передана апостольской Церковью и ее всегда исповедовала и защищала Римская Церковь. «Вот, писал он, непоколебимое и безупречное учение святых апостолов... которое передал…апостол Петр... Его истинное исповедание открыто ему с небес от Отца и за него Петр назван от Господа блаженным Петром. Он трояким вопрошением приял от самого Искупителя всех обязанность пасти духовных овец Церкви... Это предание есть правило истинной веры, которое и в счастливых обстоятельствах, и среди бедствий, всегда живо сохраняла сия апостольская Церковь Христова, — духовная матерь вашего мирнейшего могущества. Несомненно, что Церковь эта, благодатию всемогущего Бога, никогда не уклонялась от стези апостольского предания и не подвергалась повреждению от еретических новизн, но как от начала восприяла христианскую веру от своих основателей, верховных апостолов Христовых, так пребудет не поврежденною до конца, по божественному обетованию самого Господа Спасителя, которое изрек Он верховному Своему апостолу в святом евангелии: Симоне, Симоне, сказал Он, се сатана просил вас, дабы сеял яко пшеницу. Аз же молихся о тебе , да не оскудеет вера твоя. И ты некогда обращся, утверди братию твою (Лук. 22, 31, 32). Итак, да видит ваше мирное милосердие, что Господь и Спаситель всех, даровавший веру, обещавшись сохранить неповрежденною веру Петра, заповедал ему утвердить своих братий. Всем известно, что эту заповедь всегда верно исполняли апостольские  первосвященники, предшественники моего смирения...» (Деяния Вселенских Соборов, перев. Казанской Акад. 1882 г. т. VI, деяние 4-е, стр. 34 и 35) [1]. Папа продолжает излагать истинное учение о двух волях во Христе, которое он оправдывает многими выдержками из св. Писания и из святоотческих творений и изложением истории монофелитства: «Церковь, прибавляет он, должна избавиться от этого заблуждения и долг всех епископов, всех клириков и мирян в том и состоит, чтобы держаться православного учения, опирающегося на незыблемую скалу Римской Церкви... Если Константинопольский епископ примет это учение, то будет одно сердце и одно чувство, если же напротив, он будет продолжать поддерживать новые заблуждения, которые навлекли на него предостережения предшествующих Пап, то он понесет перед Богом ужасающую ответственность». (Mansi XI, 280).

Второй документ, который легаты привезли в Константинополь, было синодальное письмо Римского Собора на имя императора Константина Погоната и его братьев от папы Агафона, подписанное Папой и 125 епископами. Они высказывают свою надежду увидеть с помощью императора, как заблестит во всей вселенной свет истинной кафолической и апостольской веры, блеск которой, исходящий из источника всякого света, был сохранен князьями апостолов Петром и Павлом, их учениками и апостольскими преемниками и были переданы Папе ныне царствующему, чистым от всякой тьмы еретической и ложных новшеств». Затем они излагают веру кафолической Церкви и прибавляют: «Старания императора должны клониться к тому, чтобы обеспечить победу православной веры исповедуемой Римскою Церковью. Кто из епископов имеет эту веру, должен быть почтен как брат, а кто отделяется от нее должен быть осужден как враг кафолической веры». (Mausi, XI, 286—315).

Легаты папы Агафона были императором приняты с большими почестями. Вскоре после их приезда, то есть в начале ноября, открылся Собор, который был III Константинопольским и VІ вселенским и в котором принимали участие 153 епископа. Собор имел 13 заседаний, которые имели место от 7 ноября 680 г. до 16 сентября 681 г. Папские легаты фактически были председателями в нем и хотя они были простые священники, но они подписали все деяния прежде епископов и даже присутствующих патриархов. Во все продолжение Собора через них ставятся все вопросы, все обсуждается, определяется, осуждается или оправдывается. Последнее слово во всех спорах остается за ними и оправдывается таким образом знаменитое изречение: Roma locuta est, causa finita est — Рим высказался и делу конец. Письмо папы Агафона, которое они привезли, стало правилом православной веры Кафолической Церкви, которое все должны принять если не желают быть еретиками.

Несмотря на скромное мнение св. Агафона о своих легатах, они показали себя глубокими знатоками Писания и святоотеческих творений и не было в них отсутствия красноречия [2].

Главным результатом Собора было, несмотря на колебания Георгия Константинопольского и еретического упорства антиохийского патриарха Макария, окончательное осуждение монофелитства. Макарий был предан анафеме и низложен; однако, не желая подчиниться, — в уверенности, разделяемой всем Востоком, что Римский Папа есть верховный судья в делах веры, стоящий выше всех патриархов и даже вселенских Соборов, которые сами делаются вселенскими под условием их утверждения Римским Престолом, — Макарий и его приверженцы апеллировали к св. Агафону. (Mansi XI, 711).

Что касается патриарха Константинопольского Георгия, его поведение было очень двойственно. «Сначала не хотел поминать в Церкви Пап известных своим православием, держался стороны Макария Антиохийского, еретика, и подозрительно смотрел на папское послание, принесенное легатами из Рима; просил собор, чтобы он не возглашал анафемы вождям монофелитства Сергию и Пирру, потом согласился с православным посланием Папы Римского и принял в церковные памятники имена православных пап Римских» [3]. Это был для него единственный способ доказать свое православие.

В конце концов, православная вера Кафолической Церкви, принесенная на Восток Папой Римским, восторжествовала. Письмо св. Агафона твердо и ясно устанавливало учение о двух волях и двух естествах во Христе; оно навсегда утверждало содержащийся в библейском богословии догмат о двух волях и руководило отцов Собора в изложении их исповедания веры.

В Деяниях говорится, что отцы Собора приняли послание Агафона «с распростертыми объятиями» (Деян. VI, 470) [4]. В адресе прочтенном ими Императору в последнем заседании Собора, епископы говорят между прочим: «Рим — старец простер тебе богоначертанное исповедание, хартия превратила в отношении догматов вечер в день, чернила издавали свет, через Агафона говорил Петр... С нами ратовал князь Апостолов, так как его подражатель и преемник есть наш покровитель; своим посланием он открыл нам тайну богословия» (Mansi XI, 658). Затем православные епископы, за исключением папских легатов, подписали письмо Собора св. Агафону, которого они называют, «врачом настоящего церковного недуга». Они предоставляют ему, утвержденному на скале веры, решать что надо делать; Собор  ниспроверг твердыню ереси и уничтожил ее, предав ее анафеме «согласно приговору прежде вынесенному Папой».

Вдохновленный Св. Духом, наученный Папой и защищенный императором, Собор осудил кощунственное учение и определил догмат о двух действиях; теперь он просит у Папы письменное утверждение его решений. «Мы относимся к вам, чтобы знать что делать, к вам, который занимаете первый престол в Церкви. Ваши письма, содержащие в себе истинное исповедание веры, говорят о деле Божием, как мы знаем, с высочайшею властью, какая только была у апостолов» (Mansi, XI, 684).

Император с своей стороны писал Папе о решении Собора и предоставлял Его Святости окончательный суд над Макарием Антиохийским, как сей последний того просил. Но св. Агафон умер (10 января 682 г.) прежде чем это письмо и деяния Собора дошли до него, и прежде чем он узнал во всех подробностях торжество кафолического учения.

Это торжество, которому он способствовал, не повлияло бы, конечно, на смирение Первосвященника. Высокое понятие его о своей Первосвященнической Власти и своих обязанностях, как Главы Церкви, ему не мешали среди его многочисленных трудов вести жизнь настоящего аскета, в бедности и труде в бедственную эпоху, которая наступила после нашествия варваров на западе. Он сам вел счеты расходов на Церковь, лишая себя всего и помогая всем, «он был так добр и кроток, говорили про него, что он всем нравился и был приятен» [5]. Одним словом, он показал себя на «кафедре римского первосвященника» пастырем «который добре упас стадо свое чудесы проявл» (Месяцеслов) [6].

Его священные останки почивают в соборе Св. Петра в Риме, куда ходят к нему на поклонение верные. Мы же, празднующие его память 20 февраля, вспомним. что чествование святых не ограничивается церковными службами, целованием их икон или возжжением свечей перед ними, но главным образом состоит в подражании их добродетелям и следовании их поучениям. 

[1] A. II. Лебедев. (Вселенские Соборы, ч. II, стр. 100) не приводит ни единого слова из этой цитаты о непогрешимости Петра и его преемников, а однако отцы VI  вселенского Собора не возражали ничего против этого исповедания веры папы Агафона.

[2] А. П. Лебедев, Всел. Соб. II, 100.

[3] А. II. Лебедев, Всел. Соб. II, 101.

[4] A. П. Лебедев, там же 118.

[5] Liber Pontificalis.

[6] см. Правосл. Богосл. Энцикл.I, 266.